Но вот, наконец, перед ним открылась огромная площадь, вымощенная каменными плитами. Её окружали дома, скорее похожие на дворцы, чем на монашескую обитель. Главной среди них была городская ратуша, сверкающая в лучах предзакатного солнца белизной стен и стёклами окон. Гигантская по сравнению с Кисртином, но безошибочно определяемая по башне с часами и страже из четырёх человек в зелёных мундирах на широких ступенях.

К ним-то и направился парень, поняв, что без посторонней помощи не найдёт вовремя нужное место, но стесняясь расспрашивать случайных прохожих — здесь все, похоже, куда-то спешили. Однако стражник, которому он задал вопрос, только фыркнул в ответ: «Я тебе не нанимался указания раздавать!», а второй и вовсе турнул: «Нечего здесь без дела ошиваться!»

Кларед замялся, оглядываясь — у кого бы спросить?

На этой площади торговли почти не было — лишь в нескольких домах поменьше виднелись лавки с товарами явно не для бедных людей. На вывесках над резными дверями красовались шляпа, кольцо, канделябр, чернильное перо. А возле некоторых стояли кареты. Он же был теперь никем. В общем, на привратной площади спросить дорогу у владельца лавки или его покупателей было бы намного проще.

Слева от ратуши находился колодец, от которого как раз отходил просто одетый мужчина с двумя вёдрами, но отвлекать человека с тяжёлой ношей было нехорошо.

У колодца сидел нищий, выглядевший, как самый незанятой в округе человек. Кларед направился к нему со своим вопросом, но в ответ получил только хитрое: «Подай на пропитание — подскажу». А у него в кармане был всего один медяшок, который Санат нашёл за обшлагом рукава отцовского кафтана. Монетка ещё могла пригодиться, так что мальчик, сглотнув досаду, отошёл.

Не видя приемлемого шага и чувствуя, что уже упустил несколько возможностей, Кларед начал тревожиться. Тем временем из ратуши вышел богато одетый господин и остановился, недовольно оглядываясь. Видимо ждал кого-то, кто запаздывал. И Кларед, понимая, что медлить нельзя, решился:

— Прошу простить покорно, — обратился он к мужчине как можно вежливей, с уважительным поклоном.

Тот перевёл на него сердитый взгляд, однако, увидев мальчика, неожиданно смягчился и буркнул беззлобно:

— Чего тебе, юноша?

— Не подскажете, как мне пройти к Ладоням Смерти?

Мужчина переменился в лице, словно у него спросили дорогу в загробный мир, но, овладев собой спустя секунду, указал налево от ратуши, чуть не доходя до колодца.

— Иди по той улице до рыночной площади, а потом сверни направо, в улицу с кирпичными домами, — и видя непонимание на лице мальчика, пояснил: — Это искусственные камни из глины, увидишь — сразу поймёшь. Она и доведёт тебя до монастыря.

— Благодарю, — снова поклонился Кларед, возможно чуть ниже, чем полагалось по рангу, но вряд ли сироте в большом городе уместно вспоминать о родовой гордости в ответ на помощь.

Он развернулся было уходить, но мужчина окликнул его:

— Позволь спросить, зачем ты идёшь в это проклятое место?

Кларед слегка удивился: раньше он не слышал ничего плохого о Воинах Смерти. Но спорить или выяснять причины такого нелестного отзыва сейчас было неуместно.

— Меня послали учиться родители, — ответил он кратко, чтобы не вдаваться в подробности.

— А почему же тебя тогда не проводили? — мужчина смотрел как-то сочувственно.

Кларед сглотнул. Язык не поворачивался сказать незнакомцу о своём горе. Вдруг расплачется? А ему некогда. И ответил уклончиво:

— Не смогли. Вы простите, мне надо спешить…

Незнакомец кивнул и вздохнул:

— Лучше бы тебе туда не ходить, это гиблое место.

— Спасибо за совет, но у меня нет другого выхода, — выпалил Кларед, снова обозначил поклон и отвернулся.

Глотая внезапный ком в горле, мальчик поспешил по указанной улице чуть ли не бегом. Солнце близилось к закату, судя по первому этажу ратуши, ушедшему в тень за то недолгое время, что Кларед там провёл, а далеко ли до нужного места, он не спросил.

К счастью, рынок оказался на расстоянии всего лишь, примерно, как треть пути от ворот до ратуши. Торговцы уже разошлись, но запах рыбы, сырого мяса и гнилых фруктов говорил сам за себя. На площади остались только уборщики, сгребавшие мусор в кучи, и нищие, копошившиеся там в поисках объедков.

Улица с домами из глиняных камней действительно была одна — остальные постройки сочетали камень и дерево. Она вела на восток и в свете заката выглядела жутковато красной, словно облитой кровью. Но Клареду было некогда впечатляться. Он перешёл на бег. И всё же опоздал — к моменту, когда впереди показался просвет, алое зарево на зданиях уже погасло, и с нескольких сторон послышались удары колоколов. Значит, солнце село, городские ворота закрываются, и монашеская обитель, скорее всего, тоже.

Мальчик перешёл на медленный шаг, пытаясь отдышаться, но податься ему было больше некуда, поэтому он решил всё-таки попытать счастья и, снова ускорившись, вышел на площадь.

Первым, что его поразило, была тишина. Городской шум, фоном преследовавший его всю дорогу, стих. И неудивительно — на огромном пространстве, вымощенном большими тёсаными камнями, не было ни души.

Вторым давящим впечатлением стала высокая, крепостная стена с редкими бойницами на уровне второго этажа и крытой оборонной галереей наверху.

Третьим же, что окончательно вызвало робость, стали огромные ворота, полностью окованные железом, размер которых подавлял по мере приближения. Кларед не остановился только потому, что ночёвка в незнакомом городе пугала его ещё больше.

Ворота были закрыты, калитка в них тоже, но как только Кларед приблизился, из башен по бокам выступили два суровых стражника в кожаной броне с железными пластинами и с алебардами в руках. У левого была довольно странная причёска: с одной стороны волосы неровно отхвачены по плечо, а с другой заплетена жидкая косичка. Но заговорил правый, с целой косой, перекинутой на грудь:

— Стой, кто идёт?

Клареда на миг взяла оторопь, но он мысленно пнул себя: нельзя сейчас робеть, он почти у цели!

— Я — Кларед Лоринден о Марвин о Этлина ал да Кастердом. Родители договорились с вашими старшими, что меня возьмут в обучение. И вот я пришёл.

— Э, малец, — ответил стражник с целой косой. — Старшие уже никого не принимают. Приходи завтра утром.

Кларед вскинул глаза на одного, на второго, прикидывая, стоит ли настаивать, и как это сделать. Но понял, что не стоит. Хотя стражники оказались удивительно молодыми — лет по двадцать, глаза у них были жёсткими. Да и вид довольно грозным. Лучше не начинать своё прошение с пререканий.

Парень вздохнул, сник и побрёл прочь. Что же теперь делать? Где заночевать? Медяка